Голубь

Это странная и по-своему невероятная история.

Когда-то, совсем давно, я был самим собой, хотя теперь я уже этого, должно быть и не помню. Его дом, то есть мой — находился в низине. Это была маленькая и темная прогалина посреди серой и несносно однообразной земли, как мерзкий шрам она уходила вниз, увлекая за собой остальную плоть. Темная, пропитанная черным от времени воском древесина и старый, дряхлый кирпич — вот и все из чего было кем-то создано мое жилище. Но для меня это было божественное создание. Скромное оно было или нет, я не могу сказать, да и мне не с чем было сравнивать. Я знал только одно, мое сердце пылало несравненной любовью к нему.

Тишина, которая потеряла девственность много-много лет назад, это сонное наваждение, оно преследовало меня день за днем, сновало туда-сюда, прячась за моей спиной ровно в тот момент, когда я оборачивался. Я мучился, трогал свою душу, но дело, вероятно, было совсем не в этом. Мне было тошно, до боли в каждом изгибе моего тела, поэтому я просил неведомую мне силу забрать, спасти меня скорее.

Скорее всего, конечно, это был психоз. Настоящий и злой. Я был уверен в этом и ровно так же был уверен, что я всегда буду жить с ним. То, что было во мне — я не собирался выпускать наружу. В этом богом забытом месте, каждая частичка себя мне была дороже самого сильного и ненастного шторма бытовых и чувственных наслаждений. В свое время, я цеплялся за каждый кошмар, вникал и пытался, пробираясь и разрывая себя в кровь через заросли однообразных, докучливых видений, понять есть ли у этой чаши ледяного ужаса дно. А она, словно в насмешку, каждый раз исчезала, уходила в зыбкую, плавающую даль. Поэтому теперь я лишь остерегался снов и в тайне желал их с тройной силой,­­ потому что только они заставляли меня жить.

Неподалеку находился город, в котором я работал, всего в нескольких километрах неспешного и вдумчивого пути. Эта дорога навсегда стала символом всей моей жизни, стальной печатью она легла между моих глаз, занимая мои мысли по два, три, четыре, пять, шесть, семь, а то и до бесконечности раз. Начиналась она прямо у моего дома, от порога она, немного виляя, как собака хвостом, поднималась наверх, где выбиралась из низины. Проклятое место… Затем, словно расправив плечи и почувствовав себя свободной, она расширялась и шла по большой, кажущейся на первый взгляд бесконечной, равнине. Это была самая любимая часть моего пути. В солнечные дни здесь бушевали настоящие яркие и блестящие войны, лучи нападали друг на друга, а потом смешиваясь с взбалмошным ветром, начинали искать меня и находя с нежностью и трепетом обнимали. Как сладки были эти объятия, как счастлив я был в них… Казалось, что вот она жизнь, она ласково прикасается к моей коже – я чувствую размеренный ритм ее вен, слышу ее дыхание, вдыхаю ее аромат. В такие минуты для меня застывало все вокруг. И все вокруг продолжало двигаться во мне.

Затем была опять старая напасть - темная часть, мрачная. Я старался проскочить ее как можно быстрее, редкий лес, пепельного цвета земля пугали меня. Эта часть была самой нелюбимой. Слава Господу длилась она совсем недолго, и за ней сразу же начинался пригород.

Вот уж странная штука – насколько мы, дети природы, пусты и неказисты по сравнению с ней. Где та стать, то изящество? Там, где природа заливается радостным смехом и расцветает миллиардами смыслов, мы лишь скромно молчим. И только лучшие из нас могут тихо вторить одним единственным голосом этой великой песне.

­­Он определенно точно был живым. Я не знаю что, но оно мне подсказывало, щебетало моему сознанию – он жив. Он знает и чувствует, видит и слышит – ощущает меня частью его самого. И он помнит меня, и лишь только поэтому он благосклонен ко мне. Каждый раз я останавливался и молча слушал, прислушивался к живому организму - творению рук огромного количества людей. Может это и есть Бог, о котором столько говорят? Каждый раз он с удивлением рассматривает новую зародившуюся в нем жизнь и ровно с тем же постоянством устало закрывает глаза, видя, как смерть смеется над ней же. Он всего лишь наша тень, которой мы доверяем больше, чем себе. Поэтому, я всегда наблюдал.


Моя жизнь начиналась в небольшой конторе. Именно там копотью вязко оседало мое поблекшее сознание. Там же я встречал его и ее. Вечно немой, забрызганный кровью своих подчиненных, он исподлобья мерил мой рост и всегда медленно прощался со мной взглядом, уводя свои широкие ноги за очередной поворот офисного лабиринта. Она была другая. Она всегда смотрела мне только в глаза. Всегда кормила и никогда не говорила мне, кто я есть на самом деле; все чего она хотела - это моя душа. Быть рядом с ней и попытаться понять, почему каждая линия меня, так легко гнется, так безудержно куда-то стремится.

Кажется, биение ее маленького сердца никогда еще ранее не было таким родным, хотя, вспоминая каждую нашу встречу, я знаю - такова была ее натура. В последний раз я поднял свою голову и смятение реальности перестало существовать. Ах, если бы ее взгляд, словно кипящая нить горизонта, где-нибудь далеко, на загадочном краю Востока, мог бы длиться вечно!


А пока - я расправил крылья и взлетел. Меня ждала долгая дорогая домой.